Пока вы наслаждаетесь жизнью за праздничным столом либо просто коротаете зимний вечерок у телевизора, я «на пару» с моторной лодкой бултыхаюсь в ледяной воде и мерзну на «кинжальном» ветру. А куда деваться? Без этого у меня, жены и двух маленьких дочек ни было бы телевизора. А на столе и хлеб не всегда водился.

        Я — браконьер «по жизни». Таких в нашем селе десятка три, но за «браконьера» мы обижаемся и можем физиономию начистить. Потому что браконьер — тот, кто нарушает закон, а в нашей стране никакие законы не действуют. Кроме одного: кто смел, тот и съел.
        Я и рыбу-то не люблю есть, и лучше оставался бы в колхозе трактористом, если бы в колхозе хоть что-то платили. А так в дождь ли, в снег ли поднимаешься в три-четыре часа ночи, грузишь в «моторку» сети — и в лиман, а то и в открытое море. Поставили сети, но домой возвращаться не моги — их стеречь надо. Вокруг рыщет уйма охотников до чужих снастей и добычи. «Крысятничают» и сельские, и городское ворье, но тех и других мы наказываем по-разному — кому печенки отобьешь да лодку утопишь, кто по второму разу попался, того в гости к русалкам отправляем, завернув в кусок старой сети. На моих-то лично руках кровь рыбья, а вот у пары моих знакомых есть по загубленной жизни на совести. Хотя и рыбак, и вор, если вдуматься, рискуют одинаково: у сельских промысловиков в «арсеналах» двустволочки охотничьи, а «наезжают» на нас последнее время все больше бригады с автоматами да пистолетами.
        Да и рыбинспекция нынче что-то рассвирепела: ни тебе договориться по-хорошему, ни пожалеть добытчика. Все штраф требуют, а штраф-то по полета гривен за карасика. Видать, сильно наша держава обеднела, раз на штрафы так нажимает. Но сколько бы меня ни штрафовали, я ловил и ловить буду, потому что тот карасик, может, для моей семьи будет и завтраком, и ухой на обед.
        В одиночку либо даже с напарником на рыбном промысле много не заработаешь. Ну, примет твоя моторная лодка пару сетей, ну, в самый уловистый день с центнер днепровской рыбы возьмешь. Приедет из Крыма или из Херсона скупщик, заплатит по две-три гривни за килограмм. Купил бензина, запчастей к мотору, детишкам в школу учебники, одежку, и снова «зубы на полку». А ведь уловы с центнер все реже и реже бывают иной раз в нерест сутки на воде проболтаешься и всего-навсего с десяток «хвостов» привезешь. Если не попадешься инспекции, если ворье ракам на корм не отправит, если... и путина ведь восемь месяцев в году от силы.
        Сказочные браконьерские заработки, про которые по всей Херсонщине молва идет, — это не о нас сказано. Это о тех браконьерах, что «в законе», с баркасами, сейнерами да лицензиями. Они в промысел «зелени» с десяток «штук» вкладывают и столько же за месяц с промысла «снимают». У них и моторы на катерах «джонсоновские», и рыбинспекция не подступится — вроде как все законно. А какое, к черту, «законно», когда налоговикам они за полтонны рыбы в месяц отчитываются, а за «черный нал» десятки тонн скупщикам сдают. Ты на своей лодчонке в Черное море на «их» тоню и не выйдешь — «крутые» тебя или рыбинспекции «сдадут», или сами вроде ненароком рядом на скорости пройдут да лодку твою опрокинут. Плыви тогда до берега в брезентовой   робе и резиновых бахилах.   Они-то, «крутые», как раз самые первые хищники и  есть. У их сетей диаметр  ячейки такой, что завалящий бычок не проскочит. Мне осетренок сантиметров двадцать попадется — я, дурак, его выпущу, чтоб до кондиции дорос и икра черная вызрела. А они все подряд гребут и на размеры не смотрят. Что скупщик не возьмет, то своим собакам породистым скормят.
        В общем, не надо «браконьерам» завидовать. Житуха наша немногим лучше собачьей, а болячек наверняка больше. Лет пять «на воду» походил — и здравствуй, ревматизм. Впрочем, кроме ревматизма и прочих хворей хватает — от кишечных до сердечных. Каждая заработанная гривня, считай, из твоей жизни лишний день вычеркивает. Выбора нет, и языком трепать с тобой попусту я больше не могу — спать пора. Утром снова в плавни выходить.

        От редакции. Просим не считать субъективный рассказ «промысловика поневоле» истиной в последней инстанции. Как говорится, сколько людей — столько и мнений. Бесспорно одно: многие жители прибрежных городов и поселков браконьерствуют от безысходности, потом (а подчас и кровью) зарабатывают выстраданный кусок хлеба.

        Исповедь браконьера записал Сергей ЯНОВСКИЙ, собкор «Ведомостей» (из Херсона)